Циолковский – великий ученый, с мировым именем, основоположник космонавтики и пропагандист освоения космического пространства, разработчик модели ракеты, способной покорить космическое пространство, его открытия внесли весомый вклад в развитие науки. Биография Циолковского является ярким примером его преданности своему делу и упорства в достижении цели, несмотря на тяжелые жизненные обстоятельства.

Константин Эдуардович Циолковский родился 17 сентября 1857 году в селе Ижевском Рязанской губернии, в семье дворянина Эдуарда Игнатьевича Циолковского. Мать – Мария Ивановна (урожденная Юмашева) – была образованной женщиной: окончила гимназию. Веселая и жизнерадостная, она нежно любила сына, именно она научила будущего ученого, читать и писать, познакомила с началами арифметики.

В 1860 году семья переехала в Рязань, здесь отец будущего ученого получил чин титулярного советника и должность учителя при Рязанской гимназии. После тяжело перенесенной в 1866 году скарлатины Константин почти полностью потерял слух. «Источник внешних впечатлений для меня прекратился», – позже писал Циолковский.

В 1869 году Эдуард Игнатьевич отдал Константина вместе с младшим братом в гимназию, но учиться в школе Константин не смог, учителей он совершенно не слышал. Отсутствие общения со сверстниками, чувство неполноценности сделали становление подростка «самым грустным, самым тяжелым» временем его жизни, а смерть матери в 1870 году усугубила ощущение изолированности. «Проблески серьезного умственного сознания проявились при чтении. Лет в 14 я вздумал почитать арифметику, и мне показалось все там совершенно ясным и понятным. С этого времени я понял, что книги – вещь немудреная и вполне мне доступная. Я разбирал с любопытством и пониманием несколько отцовских книг по естественным и математическим наукам. И вот меня увлекает астролябия, измерение расстояния до недоступных предметов, снятие планов, определение высот. Сделал астролябию. Измерил расстояние до пожарной каланчи. Проверил аршином. Все верно. С этого момента я поверил теоретическому знанию».

В эти годы Константин мастерит модели ветряных мельниц, тележек, токарных станков, автомобилей, лодок, насосов, паровых машин. Обеими руками Циолковский мог бы подписаться под словами М. Горького «Всем хорошим во мне я обязан книгам». Чтение, самостоятельные занятия стали для будущего ученого окном во внешний мир. Позднее исследователи скажут, что болезнь, как ни странно, способствовала развитию его таланта: до всего доходил сам. В пятнадцать лет Циолковского стали занимать мечты о полете человека к звездам, которые не оставляли его до последних дней.

Полный веры в будущее, Циолковский в 1873 году едет в Москву, однако учиться в университете молодой человек не смог – ничего не слышал, поэтому пришлось учиться самому. Рабочий день Циолковского начинался рано – он пешком добирался до читального зала библиотеки Румянцевского музея. Там он штудирует физику, алгебру, геометрию… во второй половине дня, все вычитанное из книг молодой исследователь проверял опытами. Его единственные брюки – в дырах, прожженных кислотами. Питается он хлебом, остальное из скудных отцовских переводов уходит на книги, приборы, реактивы. Тяжелая, полуголодная жизнь… «Носил длинные волосы, просто от того, что некогда было их стричь. Все же я был счастлив своими идеями, и черный хлеб меня нисколько не огорчал. Мне даже в голову не приходило, что я голодал…», – вспоминал через много лет Константин Эдуардович.

Позже, уже в Рязани, Циолковский экстерном сдал экзамены на звание учителя уездной школы, в январе 1880 года пришло назначение «исправляющим должность учителя арифметики и геометрии» в старинный русский город Боровск. В тихом Боровске прошла молодость Циолковского, здесь он начал свою педагогическую и научную деятельность, создал семью, встретив верную спутницу жизни Варвару Евграфовну Соколову.

Одно из первых исследований Циолковского называлось «Свободное пространство». Здесь Константин Эдуардович пророчески обозначил не только общие контуры прорыва в космос, но и его конкретные детали: поведение корабля и «пассажиров», условия, которые сбудутся по мере погружения в космос, режимы работ и т. д. Исследование выглядит научным дневником первооткрывателя, совершающего смелое внеземное путешествие. Заметки Циолковского вещественны и зримы. Кажется, что автор и впрямь побывал вне Земли, но он же там не был, и нам остается лишь почтительно склониться перед неслыханной силой воображения, забежавшей вперед на добрые восемьдесят лет.

Через много лет Юрий Гагарин, рассказывая после своего полета об испытанных им ощущениях, сказал о пророческих предвидениях Циолковского: «Я просто поражаюсь, как правильно мог предвидеть ученый все то, с чем только довелось встретиться, что пришлось испытать на себе! В книге Циолковского очень хорошо описаны факторы космического полета, и те факторы, с которыми я встретился, почти не отличались от его описания».

Поэтому Циолковского по праву называют основоположником космонавтики.

В 1882 году в связи с переводом по службе Константин Эдуардович с семьей переезжает из Боровска в купеческую Калугу, здесь он преподавал в уездном училище и уже в всерьез разрабатывал теорию будущих космических полетов. Большая статья «Исследование мировых просторов реактивными приборами» была опубликована Циолковским в 1903 году. Тогда о будущем завоевании космоса мало кто думал, тем более о теоретических обоснованиях грядущих межпланетных полетов, так что Константин Эдуардович был одиночкой, далеко опередившим свое время. Его работы – это исследования-предвидения, но Циолковский был уверен, что они пригодятся людям. А чтобы привлечь внимание общества, особенно молодых людей, к интересовавшим его проблемам, скромный калужский учитель кроме повести «На Луне», написал и другие фантастические повести – «Вне Земли», «Грезы о земле и небе и эффекты всемирного тяготения». В наши дни фантастика Циолковского может показаться наивной, но она сделала свое дело – ведь среди читателей его книг были такие люди, как Сергей Павлович Королев, будущий создатель ракет, которые вывели в космос первые искусственные спутники земли, и первого в мире космонавта – Юрия Гагарина. Вспоминая о первой встрече с Циолковским, С. П. Королев говорил: «Я ушел от него с одной мыслью – строить ракеты и летать на них. Всем смыслом моей жизни стало одно – пробиться к звездам».

В 1921 году Циолковский завершил свою преподавательскую деятельность, ему была назначена персональная пенсия, которая позволяла работать, не думая о куске хлеба. Кстати, говоря, за свой труд уездного учителя в 1906 году он получил орден святого Станислава 3-й степени, а в 1911 году – орден святой Анны 3-й степени.

В 1920-1930-е годы Циолковский смог полностью сосредоточиться на научной деятельности. Вот только некоторые названия созданных тогда трудов Циолковского: «Космический корабль», «Космическая ракета. Опытная подготовка», «Реактивный двигатель», «Цели звездоплавания», а в работе «Космические ракетные поезда» ученый впервые обосновал теорию многоступенчатых ракет, он предлагает проект орбитальной станции с полным биологическим циклом системы жизнеобеспечения. Эта работа произвела на ученых большое впечатление. В 1929 году Циолковский получает свидетельство на полуреактивный аэроплан и продолжает плодотворно работать над теорией полета реактивных самолетов в стратосфере и схемой устройства самолетов со сверхзвуковыми скоростями.

До последних дней Константин Эдуардович был главным наставником советских инженеров, стремившихся осуществить его идеи.

За особые заслуги в области изобретений, имеющих огромное значение для экономической мощи и обороны СССР, Циолковский в 1932 году награждён орденом Трудового Красного Знамени. А когда ученому сообщили о взлете и благополучном приземлении первого советского стратостата, в редакцию «Комсомольской правды» полетела ответная телеграмма: «От радости захлопал в ладоши. Ура СССР! = Циолковский».

Величие гения К. Э. Циолковского, трудно переоценить – ученый-самоучка, который впервые в истории человечества разработал теорию полетов в космос, смог наметить путь, по которому человечество вышло в космос. Его идеи нашли свое развитие в теории и практике космонавтики, и это является лучшей памятью для ученого. Ведь он сам признавался, что «…без последователей, работающих теоретически и практически, и мои труды оказались бы бесплодны».